Автор знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Иванович Даль поддерживал приятельские отношения с гитаристом-виртуозом, «человеком талантливым во всём», цыганом по национальности, Василием Чорным. Однажды во время застолья музыкант рассказал ему совершенно невероятную историю о том, как во время кочевий по Московской губернии, отлучившись под вечер из табора, сидя у глубокого омута, прозванного Ивашкиным, в прозрачной воде peки Яузы увидел обнажённую девушку, неспешно плывшую у самого дна.

КРАСАВИЦА С ХВОСТОМ

Вскоре эта «невеста неописуемой красоты», наполовину показавшись из воды, не стыдясь наготы, принялась пристально разглядывать Василия. Цыган не оробел. Попытался заговорить с незнакомкой. Она, не отвечая, молчала. Лишь грустно улыбалась. Тогда Василий решил поразвлечь её пением. Голос у парня был отменным. Девица долго, как заворожённая, слушала, вдруг начав подпевать, не менее ладно. Но вот сгустились сумерки. Красавица жестами показала, что ей пора. Цыган глазом моргнуть не успел, как её поглотил омут. Но в какой-то неуловимый момент он, «то ли отчётливо то ли смутно», успел разглядеть, что на месте ног у неё - рыбий хвост. О странной встрече никому не сказал. К Ивашкину омуту начал, прихватив гитару, наведываться часто, развлекая «не только эту голубоглазую русалку, но и двоих её подруг». Девицы привязались к весёлому парню.

«Когда табор снялся с места, я пришёл прощаться, принёс леденцов и орехов, подружки мои навзрыд заплакали», - рассказывал Чорный. «Разумны они, люди ли привычные?», - допытывался Владимир Иванович. Ответ обескуражил: «Добры к добрым, а ежели полюбят, младенцев подарят, таких, как мы, не русалочьего склада».

Видимо, под влиянием рассказа Чорного, Даль принялся собирать былички о русалках, изумляясь тому, что во всякой деревне, особенно в Оренбургской губернии, крестьяне не только не подвергают сомнению курьёзный факт существования рыбохвостых женщин, но и клянутся, что неоднократно видели их, общались с ними. Рассказчики уверяли ещё, что русалки никогда не доживают до старости, век их кончается вместе с родами. «Знавал я одного парнишку от русалки. Пригож, силён, открытой воды боится, к воде не подходит, опасаясь утонуть. Мужички деревни Монастырь вытащили его, ребёнком, из воды сетями. Очень он томился, когда в избу вносили. Хозяин избы сказал ему, что томить не будет, коли нагонит в сети рыбы. Утром-то пришёл мужик сети смотреть, а они рыбы полны. Ребенка того хорошие люди приютили, держали за своего. Рыбы он не гонял, не ел. Работал в крестьянстве. Дольше других прожил, без веселья, в грусти», - читаем у Даля.

РУСАЛОЧЬЕ ЦАРСТВО

Даль подчёркивает, что если нет глубокого омута - нет и русалок. Если омут тёмен, мутен - русалки злы, только к женщинам -не к мужчинам. Если омут прозрачен и не слишком «закручен» - русалки дарят ласками и мужчин и женщин, так, например:

«В Муроме, на Оке, настоящее русалочье царство. По июлю река бывает, что парное молоко - тепло и чисто омывает. Тогда русалок и видят, сидящими на валунах. Волосы длинные - телесную прелесть закрывают. Если волосы прибраны - значит, женихов поджидают. Если в беспорядке волосы -значит, тоскуют, клянут одиночество.

Легенда в Муроме пересказывается, будто бы у Квасова, помещика, русалка в доме хозяйкой была. Двоих детей от неё Квасов прижил. Любил очень. Подожгли их дом из суеверия. Квасов пытался из огня удивительную женщину высвободить. Кровля обрушилась. Сгорел он. Я смотрю двояко, помня, что человечество зародилось и вышло из океанских вод».

В том, что русалки - не вымысел, а «объективная реальность», не сомневались многие известные мыслители и учёные прошлого. Платон, например, рассматривая их, как «околочеловеческую ветвь», параллельную человеческой, приводит следующий забавный довод: «Лёжа и размышляя, переплетите ноги, и вы увидите то место, где пальцы и ступни, выглядят в точности, как рыбий хвост. Стало быть, наши ноги, когда были не разделены, предназначались служить как бы рыбьим хвостом, для плавания. Хвост разделился, мы вышли на сушу. И пошли. И движемся по суше до сих пор».

РЫЖАЯ БЕСТИЯ

Чарлз Дарвин более сдержан: «Хвостовой плавник такой же точно орган для перемещения, как, допустим, ноги. Разница лишь в том, что ноги приспособлены для суши, хвостовой плавник - для воды. Если бы разумное человечество замкнуло среду обитания на океанах, морях, озёрах, реках, то природа обязательно отдала бы предпочтение хвостовым плавникам». Так, может, и впрямь природа, пусть ничтожно малое, всё-таки отдала предпочтение русалкам? В пользу этой версии можно выдвинуть не слишком давние, подтверждённые документально события, имевшие место в Америке, в Новом Орлеане, пятью годами позже - в Чикаго.

Итак, Новый Орлеан, октябрь-ноябрь 1881 года. Толпы любопытных выстаивают бесконечные очереди, чтобы попасть в здание старого продовольственного склада, где в ванне, заполненной колотым льдом, покоится тело русалки, застреленной пьяным матросом в Норвежских шхерах, выкупленное за бесценок и привезённое в США биологом Освальдом Намытным. В научном отчёте учёного сказано: «Долго сохранять останки существа, являющегося симбиозом  человека  и  водоплавающего животного, не удастся. Поэтому были выполнены акварели, на которых отображены анатомические особенности особи женского пола, первичные и вторичные половые признаки. Выше пояса это типичная женщина, возраст которой колеблется от 20 до 25 лет. Кожа гладкая, белая, несколько шершавая. Волосы на голове жёсткие, вьющиеся кольцами, красно-рыжие. Глаза чёрные, «азиатского» разреза. Лоб широкий. Пальцы на руках длинные и очень тонкие. Мускулатура почти отсутствует. Тело ниже пояса можно определить, как сросшиеся только на месте ступней ноги. Там, где у человека ступни, у этого существа чрезвычайно развитый, похожий на лопату, гребной плавник. Со щетинистыми тканями рыбьего хвоста он не имеет ничего общего. Это мышечные ткани, пронизанные эластичными костями. Таким образом, можно предполагать некое уродство. Мифическая русалка ли это? Поспешность суждений неуместна. Женщина была застрелена, выброшенная штормом на берег. Она обитала в воде, в чём нельзя сомневаться».

Чикаго. Май-июнь 1886 года. Репортёр газеты «Чикаго трибьюн» Фрэнк Батурум рисует портрет, так сказать, русалки классической. К тому же не мёртвой, а живой и полной сил. Самому себе с трудом веря, старается выдержать нейтральный тон, да не получается: «Её, смуглянку, весьма привлекательную, привезли в дилижансе сахарозаводчика И.Х. Кребса, одетой в роскошное длинное платье плотной ткани. Она явно стеснялась своего физиологического отличия - полностью сформировавшегося хвоста из двух плавников, по размерам в пять раз превосходящего размеры её небольших ладоней и, стало быть, слабо подходящего для активного плавания.

Член городской комиссии адвокатов, уважаемый мистер Чейз, рассмеявшись, сказал, что розыгрыш вышел славный, и ботинки, замаскированные под плавники, самое время снять. Тогда И. X. Кребс, опекающий женщину с момента её поимки в затонах озера Мичиган, настоял, чтобы этот скептик приложил усилия для снятия того,

что он назвал ботинками. Фиаско было полным. Русалка оказалась именно русалкой, точно такой, что мы видим на сказочных гравюрах Сирота, то есть она имела натуральный рыбий хвост. По-английски изъяснялась дикарка достаточно бегло, с небольшим грассирующим акцентом, словно держала во рту камушки. Джентльмены не посмели, а дамы имели возможность видеть её обнажённой. Отзывались, что сложена она прекрасно. Но вот рыбий двигательный плавник. Он, не уродуя её, лишал возможности передвижения по суше. Н. X. Кребс добился привилегии, чтобы эта водоплавающая дама разделила общество его дочерей.

Как ни старались, добиться от дикарки сведений о её таинственном прошлом, её таинственной родословной так и не удалось. Не ленилась она твердить, что родина её - отмели озера Мичиган, а родители - фермеры, которые, увидев страшное уродство новорождённой, бросили её в ольховнике, на берегу. Какое-то время девочку воспитывала семья чернокожих подёнщиков. Повзрослев, Кэтрин - так её назвали - стала обузой, и её оставили у воды. В воде она быстро освоилась, находя там пропитание. Как не расценивай, русалки - обычные люди, изуродованные по прихоти природы».

Едва ли гипотеза, что существа, испокон веков называемые русалками, банальные жертвы сложнейших генетических аномалий, сбоев, мутаций, выдерживает критику. Генетик Иван Степанович Морозов, не боясь вызвать на себя огонь коллег, считал, что русалки - это люди, идентичные нам реликты, которых на планете не так уж мало, им присущи высокий интеллект и широкий спектр моральных, этических, эстетических качеств, позволяющих адаптироваться в любом этническом социуме. Морозов был тем самым советским офицером, который в 1945 году вывез из Восточной Пруссии в Москву русалку, полученную от немецких фермеров в качестве живого подарка.