Казни палачей видятся неким возмездием, некой божьей карой за пролитую кровь. А потому, как правило, они воспринимаются в обществе положительно.

В XV веке Джон Типтофт, граф Вустер, несколько лет провёл на дипломатической работе при папском дворе. А поскольку папская церковь в то время была сильно озабочена казнями еретиков, английский дипломат наслушался всяких историй по части где, кого и как казнят. Особенно Типтофту понравился любимый способ правителя Валахии Дракулы. Вернувшись на родные берега Туманного Альбиона граф Вустер стал сажать на кол линкольнширских мятежников. Даже для жестокой Англии такая казнь казалась дикой. А потому англичане «с чувством глубоко удовлетворения» восприняли весть о том, что самого Джона Типтофта казнили в 1470 году за поступки, «противные законам данной страны».

Наверняка многие в Испании с удовольствием посмотрели 18 февраля 1574 года, как сгорает заживо в огне член инквизиционного трибунала Валенсии Матео Юэт. Он слишком рьяно боролся с еретиками и переусердствовал, казнив гомосексуалиста Луиса Лопеса из города Аньона. Инквизиционный трибунал королевства Арагон счёл, что М. Юэт превысил свои полномочия, поскольку с гомосексуалистами должен был разбираться светский, а не церковный суд и постановил казнить не в меру рьяного судью.

Трудно сказать, что заставило государственного палача Англии Джона Прайса напасть на торговку пирожками. Прежде всего, напрашивается версия, что пирожков захотелось. Но, как бы то ни было, для женщины встреча с палачом обернулась печально - на следующий день она скончалась в больнице. Однако и самому Прайсу вскоре пришлось встретиться с палачом. Его повесили в 1718 году.

Эдвард Дэннис на протяжении 15 лет, в период с 1771 по 1786 год, исправно исполнял обязанности государственного палача и отправил на тот свет немало людей. Но сам был приговорён к смертной казни через повешение в числе 60 активных участников антикатолического бунта Гордона. Перед тем как расстаться с жизнью, он подал прошение с просьбой назначить сына государственным палачом вместо него. Если бы это произошло, то сыну выпала бы обязанность казнить отца. Но в этой просьбе Дэннису было отказано. Ему была предоставлена отсрочка исполнения приговора с условием казни им 25 своих же подельников. Надо полагать, что эта работа неплохо оплачивалась, а потому Эдвард согласился. Не имея возможности передать сыну ремесло, он решил оставить ему хотя бы некоторую сумму денег. Дэннис честно выполнил своё обязательство и казнил своих товарищей по заговору. После чего его самого повесили.

Особенно ярко идея о неотвратимом возмездии палачам проявляется в период революционных катаклизмов. Это продемонстрировали ещё события французской революции.

В период, когда произошёл конфликт между двумя революционными фракциями - Коммуной и Конвентом, пострадал председатель Революционного Трибунала Дюма. В тот момент, когда он в зале судебных заседаний Дворца правосудия вёл процесс над 23 обвиняемыми, туда заявился жандармский наряд и арестовал его. Дюма был сторонником Коммуны, а арестовали его по приказу Конвента. Председателя трибунала бросили в тюрьму, но вскоре его освободили оттуда по распоряжению Коммуны. На радостях Дюма отправился в Ратушу, где заседали вожди Коммуны во главе с Робеспьером. Однако вместо спасения он обрёл там опять неволю.

В ратушу с вооружённым отрядом сторонников Конвента нагрянул Леон Бурдон, который вновь арестовал Дюма. Так в течение одного дня председатель Трибунала дважды был арестован и дважды попал в тюрьму Консьержи. А на следующий день этому совсем недавно грозному судье самому пришлось предстать перед судом. Его прежний подчинённый Фукье-Тенвиль обрушился на своего бывшего шефа с грозными обвинениями и приговорил его к смертной казни. Вскоре Дюма лишился головы на гильотине.

Особенно неистовствали в период Французской революции сторонники якобинской диктатуры. Якобинские обвинители и судьи штамповали смертные приговоры пачками, отправляя на гильотину по малейшему поводу. Однако после свержения Робеспьера настал их черёд знакомиться с «национальной французской бритвой». Вот уж воистину «не судите, да не судимы будете». Одним из казнённых якобинцев стал судья Революционного трибунала Кофиналь. Однажды, приговорив к казни учителя фехтования, Кофиналь пошутил: -  Ну, старина, попробуй-ка отразить этот удар.

Теперь толпа, бежавшая за телегой, которая везла осуждённого судью к гильотине, кричала Кофиналю:

- Попробуй-ка, отрази этот удар!

Также был казнён Антуан Кантен Фукье-Тенвиль - общественный обвинитель Революционного Трибунала, отправивший на гильотину не одну сотню французов, в том числе: А. Лавуазье, А. Шенье, Ж. Дантона, К. Демулена и своего бывшего шефа - председателя Революционного Трибунала Дюма.

Незадолго до переворота 9 термидора обвинитель трибунала Фукье-Тенвиль заготовил впрок несколько десятков протоколов и заранее их подписал. Новый прокурор не отказал себе в удовольствии вписать в один из этих бланков имя Тенвиля. И получился исключительный юридический прецедент: обвинитель Тенвиль ходатайствовал перед революционным судом о вынесении самому себе смертного приговора. Суд не смог ему отказать. И18 флореаля (7 мая 1795 года) Тенвиль был гильотинирован.

Но ещё масштабней и наглядней возмездие палачам проявилось после Октябрьской революции в России. Там были казнены многие из творцов как «белого», так и «красного» терроров.

Расстреляны были такие одиозные руководители ЧК, причастные к массовым казням, как например: бывший глава ВЧК Яков Петере, бывший председатель ЧК и Военного трибунала Мартын Лацис, бывший глава петроградской чрезывычайки и создатель Соловецкого лагеря Глеб Бокий, бывший начальник Особого Отдела ВЧК Михаил Кедров, один из организаторов массовых казней в Крыму венгерский коммунист Бела Кун.

Вторая волна массового террора на страну обрушилась, когда маховик репрессий начал раскручивать нарком НКВД Генрих Ягода. Однако вскоре и он сам, и его приближённые попали под этот маховик. Самым «раесгрельным» периодом в стране стали годы, когда во главе НКВД находился Николай Ежов. Фактически этот период закончился расстрелом самого Ежова. Ну и, наконец, долгое и планомерное истребление собственного народа закончилось казнью наиболее одиозной фигуры среди сталинских палачей -Лаврентия Берии.

Впрочем, даже сталинские репрессии меркнут в сравнении со зверствами палачей фашистской Германии. После войны многие из них пытались спрятаться, но возмездие неумолимо, как рок судьбы, настигало их.

Например, в 1978 году расплата настигла палача Локотской тюрьмы Антонину Макарову, которая более 30 лет выдавала себя за узницу нацистских концлагерей Гинзбург.

Макарова-Гинзбург рассказала о своей работе в РОНА так:

«Все приговорённые к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек - столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемёт. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все.... Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдёшь поближе, а кое-кто ещё дёргается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился».

Зарплату за эту работу Тоньке-пулемётчице положили поистине иудину - 30 марок.

По приговору суда Антонина Макарова была расстреляна.