Сменяемые жестокими засухами сильнейшие наводнения накатывали на средневековую Европу опустошающие волны голода, когда от нехватки провианта одинаково страдали обитатели феодальных замков и хижин простолюдинов.

В некоторых странах, например в Германии, голодоморы объединяли представителей разных сословий, предпочитающих делиться друг с другом куском хлеба либо картофелиной, чтобы хоть как-то продержаться, не очутиться на кладбищах, не снизить катастрофически деторождение. В странах, таких как Франция, дело доходило до крайностей. Отмечались случаи людоедства, сопровождаемого бунтами и бегством поодиночке в леса, где можно было прокормиться кореньями, грибами либо травой. Англия, самая скудная из стран, введя режим предельной экономии, стояла слобно неприступная крепость, не пуская чужаков-едоков на свою территорию. И если следовать теории испанского историка Альфонсо Герро, крестовые походы, когда тысячи людей, срываясь с насиженных мест, отправлялись в чужие страны, дабы мечом и крестом насаждать христианство или искать Гроб Господень, провоцировались, прежде всего, тем, что дома просто-напросто нечего было есть. По мнению другого исследователя Шарля Беренбойма, дефицит элементарного питания, не говоря о питании полноценном, вызывал вспышки всеобщего помешательства на деятельности - не важно, какой именно. Как результат, порой население городов сбивалось в секты, ища смысл жизни отнюдь не в учении Христа, а в таких «мерзостях», как кровавая чёрная магия, скотоложество, ритуальные убийства, самосожжение, кровосмесительство и многое, выпадающее из общечеловеческих культурных традиций.

БЕГСТВО ОТ КОНЦА СВЕТА

В мае 1212 года, когда толпы изголодавшихся истощённых детей под предводительством новоиспечённого пророка, десятилетнего Никласа Шютца, сметая стражников на границе Италии, подошли к Риму, власти вечного города ужаснулись. Напугало их отнюдь не то, что, по слухам, некие злоумышленники подняли несмышлёнышей на поиски Гроба Господня, не то, что в многотысячной толпе были отмечены вспышки чумы, а то, что юные оборвыши, будто саранча, опустошали окрестные поля злаков, овощей, грабили житницы, амбары, разрывая в клочья, поедая животных, от ослов до кошек.

Римский голова Луиджи Поллини был вынужден срочно собрать сход горожан, на котором произнёс полную тревоги речь. Сводилась она к тому, что гораздо лучше, если опасные дети достанутся пиратам, станут рабами, нежели, заразив сомнительными идеями итальянских подростков, позвав с собой, лишат Рим возможности роста населения. Либо, оставшись, сбившись в секты под знаком Креста, «прожорливостью своею до зёрнышка объедят коренных жителей». Тревога Поллини, надо сказать, была более чем обоснованной. Несмотря на то, что две тысячи юных крестоносцев, действительно, продали в рабство, а их предводителя Никласа Шютца пираты распяли, Рим буквально накрыла новая волна беженцев от голода. Тоже крестоносцев. Тоже юных. Они, что называется, разметав продовольственную безопасность столицы, погрузились на услужливо предоставленные, как выяснилось позже, сарацинами корабли и отправились, предположительно, в ближневосточные страны. В пути их кормили очень обильно.

История отнюдь не умалчивает факта, что не все дети - французы - стали рабами. Подавляющее большинство, приняв магометанство, ассимилировалось, «разбавив чуждую кровь». Тем и завершился первый детский крестовый поход. На самом деле - бегство от неизбежной голодной смерти, которую тогдашние богословы отождествляли, наряду с наводнениями и засухами, с надвигающимся концом света.

МОР ПОД ЗВУКИ ФЛЕЙТЫ

Когда Вольфганг Амадей Моцарт работал над своим шедевром «Волшебная Флейта», он, безусловно, был превосходно осведомлён о том, что этот древнейший музыкальный инструмент далёкими предками относился к разряду магических, отождествлялся с убежищем мечущихся душ покойных. Отнюдь не случайно мифический Крысолов использовал именно флейту для того, чтобы увести полчища прожорливых грызунов из голодающего немецкого городка, направив в реку, где они сгинули. Не случайно, когда неблагодарные бюргеры отказались уплатить музыканту за труд, он чарующими звуками флейты позвал всех городских детей за собой в леса, в полость некой сакральной горы, где они обрели сытость, здоровье и радость познания истины. Можно верить, затруднительно проверить, но когда поле близ Вандома в Северной Франции заполонили в 1378 году новоиспечённые юные крестоносцы, рядом с их предводителем, двенадцатилетним Этьеном Фер-ра,   неотлучно  находился  таинственный флейтист в чёрном. Этьен рассуждал о необходимости крестового похода, который благостью своей снимет тяжкий грех богоотступничества и прекратит голодный мор. Флейтист не произносил ни слова, только играл. Похоже на красивый миф. Но так ли?

Сам король Филипп II, всячески старавшийся воспрепятствовать детскому исходу, в монаршем указе предписывает «убрать от подростков чёрного музыканта в застенок и, дабы дети не голодали, разрешить им промышлять подножным кормом, где найдётся таковой». Из указа видно, что голод, зачастую длящийся годами, выкашивал народ. Что народ готов был пуститься хоть к чёрту на рога отнюдь не из соображений веры, а из желания «даже умереть, но перед тем досыта поесть». Молва же, расстаравшись, наделяла страны Востока этакими островками благополучия, где на копьях, воткнутых в землю, могут вырасти плоды, где много золота и драгоценных каменьев. Так почему не присвоить чужое, заодно попытавшись навязать чужестранцам европейские ценности? Собственно, взрослые крестоносцы преимущественно и занимались тем, что нещадно присваивали, грабили, убивали.

ГОЛОД И УЧИТЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Для того чтобы окончательно и бесповоротно убедиться в том, что вспышки голода в средневековой Европе были ужасными, как самая страшная погибель, приведём авторитетное мнение авторитетного участника плачевных событий. При жизни этого человека называли Учителем человечества. Имя его - Кристиан Нунс. Прославился он, прежде всего, тем, что в 1340 году предложил «унизительно страдавшим от недоедания» крестьянам южных пределов Франции основать в лесистых холмах скиты, где постигать умственные премудрости, для прокорма занимаясь земледелием, рыбалкой, охотой. Для обеспечения насущных «телесных» потребностей» - стрижкой овец, набиванием шерсти, ткачеством. Мало того что Нунса на родине считают одним из первых создателей коммун, он ещё виртуозно играл на флейте.

Народная молва ему, всегда выряженному в чёрные одежды, приписывает нечеловеческие свойства. Такие, как кормление одной-единственной лепёшкой сотен сподвижников, личное бессмертие. Наконец, внезапное вознесение на Небеса, после того как довёл задуманное до конца. Спас от лютого голода, научил уму-разуму. Очистив эту мифическую шелуху, признав, что он и впрямь наукой «рачительного добывания пропитания отдалял младых и старцев от могилы», приведём написанное им собственноручно свидетельство о том, чем на самом деле был европейский голод. В частности, Нунс утверждал: «Губители посевов, урожаев, скота. Бескормицы, приносимые убийственными заморозками, наводнениями, засухами, сеяли панику. Люди, видя в этих природных явлениях божью кару, опускали руки, отказывались работать, что-либо предпринимать. Суеверное безделье мстило. Вымирали целыми семьями, деревнями, крупными поселениями. Случалось, обезумев, расчленяли и поедали родичей. Не считаясь с кровными узами. А надобно-то было организоваться и всем вместе трудиться. Тем, кто привык размышлять о том, как исправить положение, не страшиться трудов до седьмого пота, смерть даже на оскудевшей земле не грозит».

ПРИМЕР ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ

Как только утихли последние крестовые походы. Как только на родину вернулись выжившие их участники, почти к нулю сошли голодоморы. И это несмотря на то, что природа, как прежде, была немилостива и коварна. В чём же причина относительного достатка провианта? Ответ в том, что те, кто ходил в дальние страны с мечом и крестом, постигли непростую науку выращивать зерно и скот в экстремальных условиях иссушающего зноя и дефицита воды. Научились не гнушаться дикими плодами и живностью лесов в сезоны затяжных ливней. Немаловажно и то, что Европа, наконец, обучилась так называемой сбалансированной торговле. Страны обменивали друг у друга излишки, получая то, чего недоставало. Уходя с экономической арены, феодализм породил класс предприимчивого буржуа. Технический прогресс тоже не стоял на месте. Прав был английский экономист Дэвид Риккардо, в начале XIX века сказавший, что Европу, бесконечно умывающуюся кровью голода, навсегда от голода отвратила необходимость выживания человеческого сообщества, основанная на введении товарных отношений, наук и машинного производства прежде всего для нужд сельского хозяйства.