Российский учёный С. П. Крашенинников в фундаментальном труде «Описание земли Камчатки» показал развитие страшного природного явления - цунами.

Тогда волны, достигающие высоты 70 метров, мчались с огромной скоростью, перепахивая землю и перемалывая всё живое и неживое. Это был 1737 год. И едва не ставший жертвой катастрофы академик, с трудом сдерживая эмоции, рассказывал:

«Ударили волны ужасного и несравненного трясения. А при том взошлись воды на берег сажен на 30, которые, по-прежнему, нимало не став, сбежали в море и вскоре встали в берегах своих, колеблясь через долгое время. Иногда берега поднимая, иногда убегая в море. От сего наводнения тамошние жители совсем разорились, а многие бедственно скончали живот свой. В некоторых местах луга, холмы и поля морскими заливами сделались».

Подобных картин, отражающих как в зеркале палаческий нрав цунами, написано не так уж много. Причина «забывчивости» проста. Люди, даже мысленно, не хотят снова и снова погружаться в ад безжалостной стихии. К тому же у многих побывавших на краю пропасти прослеживаются специфические личностные изменения, вызванные психическими травмами. На высоте, как правило, оказываются представители экстремальных профессий. Они хладнокровнее, мужественнее, наблюдательнее других. Они к тому же способны вновь и вновь вспоминать мельчайшие детали чрезвычайных ситуаций. Что весьма важно. Трезвые оценки нужны для прогнозирования и предотвращения вероятных будущих бед.

Поэтому, сполна оценив свидетельства СП. Крашенинникова, названные современными геофизиками классическими, перенесёмся в 1946 год, на Гавайские острова. 1 апреля на дне так называемого Алеутского жёлоба в тихоокеанских глубинах произошло гигантское землетрясение, породившее чудовище, те самые смертоносные волны, которые, ворвавшись на гавайские пляжи, помчались дальше, стремительно смыкая, как писали тогдашние газеты, огненное кольцо ада.

Британский сейсмолог Вуд Гатри, изучавший приливные аномалии на безлюдных песчаных отмелях и чудом спасшийся благодаря мощному мотору джипа-вездехода, год спустя отмечал:

-   В данном конкретном варианте я склонен считать, что землетрясением, даже выдающимся, не обошлось. Несомненно, имели место подвижки тектонических плит, потому что ещё до нашествия сильнейших волн мною были зафиксированы песчаные оползни. На песке пляжа образовались их крутящиеся воронки. Часть оборудования, разложенная мною в удалении от прилива, была, как пылесосом, поглощена и утрачена безвозвратно. Стены воды, похожие на иглы дикобраза, были замечены мною издали. Поняв, что промедление смерти подобно, я вскочил в джип и пятью минутами позже был на вершине ближайшего холма. Оттуда я наблюдал, как жёлто-зелёные волны, с красными, пронизанными солнечными лучами гребнями, наехали на берег и, приостановившись, слегка опали. Я был уверен, что их высоты достаточно, чтобы накрыть холм, где я укрылся под тонким железом машины. Мне повезло.

Скругление самого мощного вала, словно ковшом, вырыло глубочайший котлован в десяти метрах от меня. Холм-спаситель обрезало с север-ной стороны, как бритвой. А в котловане оказался небольшой катер береговой охраны. Когда волны грохотали у меня в тылу, я с радостью, смешанной с ужасом, увидел, что пятеро моряков бледные, но целые, пошатываясь, выбираются на палубу своей посудины. Я пытался заговорить с ними, когда помог подняться на холм. Парни ровным счётом ничего не слышали. Не могли говорить. Это были последствия шока...

Ангела Вейль, дежурный метеоролог городка Хилоу, поделилась наблюдениями не менее удивительными:

-  Уже ночью нас поставили в известность о том, что очаг землетрясения, чреватый цунами в нашем регионе, находится на расстоянии трёх тысяч семисот километров. Ь семь часов утра мы не без внутренней дрожи наблюдали за тем, как пятнадцатиметровая волна грязной, смешанной с донными водорослями воды, накрыла ближайшие бунгало. Волны с периодичностью качающегося маятника отступали и наступали. И тогда мы видели трупы, увлекаемые ими.

Почти никто не спасся. Погибли, не успев пробудиться от сна. Тех, кто вскарабкался на пальмы, тоже ждала незавидная участь. Они погибли от поражения электрическим током, когда рухнули столбы линии электропередач, а автоматика городских подстанций почему-то не сработала, не отключила напряжение. Обрывки проводов непрестанно искрили. Мы спаслись, потому что вовремя вскарабкались на вышку, где установлены приборы для замеров скорости ветра, электропроводности воздуха, запуска метеозондов. Наше помещение не уцелело. Дюралевый ангар волны сплющили, как консервную банку...

В это время, как оказавшиеся в эпицентре стихии горожане либо отчаянно боролись за жизнь, либо, укрывшись в относительно безопасном месте, ждали помощи. Пожарные и полицейские отбили у смерти более двухсот человек. Один из героев, спасатель Чак Сторидж, много лет спустя вспоминал:

- Я не верил, что этот кошмар, сгубивший сто пятьдесят человек и уничтоживший Хило, когда-нибудь вообще закончится. Но тишина наступила. Что же мы увидели? Очень много крупной рыбы, развешанной на переломанных деревьях. Пустой товарный вагон, преодолевший по воде и воздуху двадцать с лишним миль, чтобы накрыть кокосовую пальму. Сгоревшие от соприкосновения с электрическими сетями автомобили. Они взрывались, словно канистры с бензином, добивая своих израненных хозяев. Автомобили стали могилами для десятков семей. Меня, как бывшего военного моряка, потрясло поведение океана. В бинокль я видел его необычные волны, закручиваемые в глубокие воронки, встающие вертикальными стенами, смыкающимися и размыкающимися. Цвет растревоженной воды то и дело менялся. В одном котле вскипала красная и серая пена. Под занавес пена стала ультрамариновой. Руины Хило словами не описать. Да и не надо. Скажу только, что мы вытаскивали из-под кусков строительных конструкций изуродованные трупы. Протягивали руку помощи живым, по преимуществу искалеченным и обезображенным. Пока не подоспели гуманитарные отряды, продовольственный вопрос решался просто. Снимали с пальм рыбу, запекали, ели. Водопровод был разрушен. Почти сутки не имели пресной воды...

Океан раскачивался ещё несколько дней. Раскачивался странно. В некоторых местах его поверхность вставала, чуть ли не на ребро. Вода шуршала, как скомканная газетная бумага, и в сумерках ярко светилась, будто в глубине кто-то вращал огненные колёса. При солнечном свете на небольшом отдалении от берега просматривалась угольно-чёрная, подрагивающая рябь, изредка выказывающая буруны, увенчанные густой жёлтой пеной. Впрочем, этими природными аномалиями интересовались только учёные, прибывшие со всех концов Америки, из Канады, Мексики.

Многотысячный отряд волонтёров, вооружённых разнообразными техническими средствами, делал совсем иное. Восстанавливал системы энерго и водоснабжения, строил новое жильё, проводил работы по озеленению. Чтобы подобное больше не повторилось, были введены в строй новейшие станции раннего и текущего оповещения. «Аппаратура безумно дорого стоит, пожалуй, сможет подсказать, когда следует уносить ноги», - мрачно пошутил занимающийся её тестированием главный специалист электронной фирмы «Крокус» Ганс Штудльт. Аппаратура, к счастью, так больше и не подала сигналов тревоги. Но подать может в любое время. В наши дни, завязанная с помощью искусственных спутников Земли в Систему глобального сейсмического мониторинга, она и слышит и видит очень хорошо. Несмотря на это, рай Гавайских островов запросто может стать адом.